Если сравнивать словенские баллады и шотландские, то в первых события развиваются в соответствии с тем, "как быть должно". Всякое случается как бы говорит словенский гусляр, злоумышленник может, конечно, напасть на беззащитным дом и даже пленить его обитательницу. Но несправедливость и безнравственность не могут торжествовать. Так в словенской балладе о прекрасной Аленчице рассказывается, как однажды на дом, где она жила, напал турок и увел ее с собою. Узнав о случившемся ее защитник мчится в погоню, рубит голову похитителю и вызволяет прекрасную Аленчицу.
Не то в шотландской балладе. Конечно же, безымянный шотландский менестрель не хуже своего словенского собрата понимает, что нападать на чужие жилища, жечь, грабить, убивать, уводить чужих жен, воспользовавшись отсутствием их защитников, - в высшей степени безнравственно, так быть не должно. Но утверждает он эту истину не прямым представлением "как должно" - т.е. не счастливой развязкой, не нравоучительной концовкой, а реальной картиной того, что есть, что в действительности чаще всего бывало в годы бесконечных столкновений вдоль всей англо-шотландской границы, когда погибали и правый и виноватый, и сильный и слабый, и герой и злодей.
Именно эта суровая правда жизни, картины неоправданной жестокости, самоочевидной несправедливости составляют основу того мощного воздействия, которое старинные английские и шотландские баллады оказывали и продолжают оказывать на эмоциональный мир человека, на его нравственное чувство.
Все это относится, прежде всего, к наиболее древним английским и шотландским балладам. Позднее в них - в особенности в те, которые подверглись литературной обработке, - проникли и счастливые развязки, и назидательные концовки. В старинной шотландской балладе "Два ворона", вещая птица, обнаружив неподалеку "добычу" - убитого рыцаря, - не без горечи замечает, что рыцарь этот покинут всеми своими близкими:
Сокол в рощу улетел
На кобылку недруг сел,
А хозяйка ждет милого,
Не убитого, живого.
Вероятно значительно позже сложилась другая баллада "Три ворона", повторяющая исходную ситуацию баллады "Два ворона", но разворачивается в совершенно ином нравственном ключе. Те, кто были близки убитому рыцарю, не бросили его и после смерти: охотничьи псы остались у хозяина, охраняя его от лесных зверей, сокол оберегает его от посягательств пернатых стервятников, а невеста целует его "окровавленное чело", предает тело земле и умирает сама. Завершает балладу двустишие:
Дай, бог, таких нам похорон,
И псов, и соколов, и жен!
Ранняя народная баллада, в отличие от ее поздних вариантов и всего корпуса литературных баллад, в назидательной концовке не нуждалась, как не нуждалась она в приглаживании суровой жизненной правды. Ее нравственное содержание, органические присущее балладе в целом - как бы разлитое во всему ее телу, - не требовало ни специально сформулированных сентенций, ни пояснений. Оно основывалось на полном и глубоком доверии к нравственному чувству человека, к его врожденной способности отличать доброе от злого, белое от черного. Древние англо-шотландские баллады сохранили генетическую связь с легендами и сказаниями эпохи родового строя. Их отличительная черта - сосредоточенность на каком-то одном событии, как правило, трагическом и кровавом. Причины, приведшие к этому событию, обстоятельства, ему предшествовавшие, даются лишь глухим намеком, придавая сюжету оттенок таинственности; так обстоит дело в балладе "Лорд Рэндэл". Встревоженная необычно усталым видом сына, мать допытывается, что, собственно, случилось, но узнает очень мало: сын ее обедал в гостях у невесты; охотничьи псы, которым очевидно перепала часть обеда, - мертвы.
"Я боюсь, ты отравлен, лорд Рэндэл, мой сын.
Я боюсь, ты отравлен, мой Палладин".
"Да, отравлен я, мать; постели мне постель,
Я устал на охоте и крепко усну".
Кто и с какой целью отравил Рэндэла, кому и зачем понадобилось его смерть - остается за пределами баллады.
Развитие балладных сюжетов шло по двум основным направлениям: чрезвычайно продуктивными оказались сюжеты героико-исторического жанра; параллельно им интенсивно развивались сюжеты связанные с любовной тематикой. В действительности резкой грани между этими двумя группами не было. Героические и любовные сюжеты часто переплетались между собой в рамках одной баллады, вбирали в себя сказочно фольклорные мотивы, трактовались порой в комическом ключе, приобретали какие-то специфические черты, связанные с местом зарождения или бытования той или иной баллады, однако за пределы 2-х названных сюжетно-тематических групп народной английской и шотландской баллады никогда не выходили.
Answers & Comments
Verified answer
Ответ:
Если сравнивать словенские баллады и шотландские, то в первых события развиваются в соответствии с тем, "как быть должно". Всякое случается как бы говорит словенский гусляр, злоумышленник может, конечно, напасть на беззащитным дом и даже пленить его обитательницу. Но несправедливость и безнравственность не могут торжествовать. Так в словенской балладе о прекрасной Аленчице рассказывается, как однажды на дом, где она жила, напал турок и увел ее с собою. Узнав о случившемся ее защитник мчится в погоню, рубит голову похитителю и вызволяет прекрасную Аленчицу.
Не то в шотландской балладе. Конечно же, безымянный шотландский менестрель не хуже своего словенского собрата понимает, что нападать на чужие жилища, жечь, грабить, убивать, уводить чужих жен, воспользовавшись отсутствием их защитников, - в высшей степени безнравственно, так быть не должно. Но утверждает он эту истину не прямым представлением "как должно" - т.е. не счастливой развязкой, не нравоучительной концовкой, а реальной картиной того, что есть, что в действительности чаще всего бывало в годы бесконечных столкновений вдоль всей англо-шотландской границы, когда погибали и правый и виноватый, и сильный и слабый, и герой и злодей.
Именно эта суровая правда жизни, картины неоправданной жестокости, самоочевидной несправедливости составляют основу того мощного воздействия, которое старинные английские и шотландские баллады оказывали и продолжают оказывать на эмоциональный мир человека, на его нравственное чувство.
Все это относится, прежде всего, к наиболее древним английским и шотландским балладам. Позднее в них - в особенности в те, которые подверглись литературной обработке, - проникли и счастливые развязки, и назидательные концовки. В старинной шотландской балладе "Два ворона", вещая птица, обнаружив неподалеку "добычу" - убитого рыцаря, - не без горечи замечает, что рыцарь этот покинут всеми своими близкими:
Сокол в рощу улетел
На кобылку недруг сел,
А хозяйка ждет милого,
Не убитого, живого.
Вероятно значительно позже сложилась другая баллада "Три ворона", повторяющая исходную ситуацию баллады "Два ворона", но разворачивается в совершенно ином нравственном ключе. Те, кто были близки убитому рыцарю, не бросили его и после смерти: охотничьи псы остались у хозяина, охраняя его от лесных зверей, сокол оберегает его от посягательств пернатых стервятников, а невеста целует его "окровавленное чело", предает тело земле и умирает сама. Завершает балладу двустишие:
Дай, бог, таких нам похорон,
И псов, и соколов, и жен!
Ранняя народная баллада, в отличие от ее поздних вариантов и всего корпуса литературных баллад, в назидательной концовке не нуждалась, как не нуждалась она в приглаживании суровой жизненной правды. Ее нравственное содержание, органические присущее балладе в целом - как бы разлитое во всему ее телу, - не требовало ни специально сформулированных сентенций, ни пояснений. Оно основывалось на полном и глубоком доверии к нравственному чувству человека, к его врожденной способности отличать доброе от злого, белое от черного. Древние англо-шотландские баллады сохранили генетическую связь с легендами и сказаниями эпохи родового строя. Их отличительная черта - сосредоточенность на каком-то одном событии, как правило, трагическом и кровавом. Причины, приведшие к этому событию, обстоятельства, ему предшествовавшие, даются лишь глухим намеком, придавая сюжету оттенок таинственности; так обстоит дело в балладе "Лорд Рэндэл". Встревоженная необычно усталым видом сына, мать допытывается, что, собственно, случилось, но узнает очень мало: сын ее обедал в гостях у невесты; охотничьи псы, которым очевидно перепала часть обеда, - мертвы.
"Я боюсь, ты отравлен, лорд Рэндэл, мой сын.
Я боюсь, ты отравлен, мой Палладин".
"Да, отравлен я, мать; постели мне постель,
Я устал на охоте и крепко усну".
Кто и с какой целью отравил Рэндэла, кому и зачем понадобилось его смерть - остается за пределами баллады.
Развитие балладных сюжетов шло по двум основным направлениям: чрезвычайно продуктивными оказались сюжеты героико-исторического жанра; параллельно им интенсивно развивались сюжеты связанные с любовной тематикой. В действительности резкой грани между этими двумя группами не было. Героические и любовные сюжеты часто переплетались между собой в рамках одной баллады, вбирали в себя сказочно фольклорные мотивы, трактовались порой в комическом ключе, приобретали какие-то специфические черты, связанные с местом зарождения или бытования той или иной баллады, однако за пределы 2-х названных сюжетно-тематических групп народной английской и шотландской баллады никогда не выходили.