«А бились на первом снеге. Место-то оцепили веревкой — и много нашло народу; а супротивник сына моего прямо по груди-то и треснул, так, значит, кровь пошла. Мой-то осерчал, да и его как хватит — с ног сшиб. Михаил Юрьевич кричит: «Будет! Будет, еще. на плотине с сердечным замиранием смотрели, как православный люд, стена на стену, сходился на кулачки...»