Позиция Франции и Великобритании, занятая ими в Мюнхене по отношению к Чехословакии, – яркий тому пример. Ведь, позволив Гитлеру раздробить Чехословакию, западные державы обрекли на жестокие преследования, а потом и на смерть больше 100 тыс. живших там евреев. К этому времени давно уже было известно, что в Третьем рейхе евреи стали людьми второго сорта. За несколько месяцев до Мюнхенского сговора представители западных демократий пытались найти способы помочь евреям, жившим в Германии. Но в итоге так ничего и не придумали. «Страшное это было дело – сидеть в роскошном зале и слушать, как делегаты 32 стран поочередно объясняют, что они хотели бы принять значительное число беженцев, но что, к несчастью, не в состоянии это сделать. Человек, не переживший этого, не в состоянии понять, что я испытывала в Эвиане. Всю эту смесь горя, разочарования, ярости и ужаса. Мне хотелось встать и крикнуть всем им: «Вы что, не понимаете, что эти цифры – живые люди, люди, которые, если вы не впустите их, обречены сидеть до смерти в концлагерях или скитаться по миру, как прокаженные?» Конечно, я не знала тогда, что этих беженцев, которых никто не хотел, ожидает смерть». Эти воспоминания Голды Меир – одно из самых пронзительных свидетельств об Эвианской конференции. В июле 1938 года во французском курортном городке мир решал, как поступить с немецкими евреями, положение которых внутри Германии с каждым месяцем становилось все невыносимее. Будущий премьер-министр Израиля представляла своих соотечественников, живших в Палестине. Сейчас каждый знает, что случилось через несколько лет, каждому известно страшное слово «Холокост». Именно это мешает заметить, что в мемуары, написанные многие десятилетия спустя, скорее всего, закрался анахронизм: летом 1938 года Голда Меир едва ли могла предполагать, какая страшная участь ждет европейских евреев. Машина террора уже была запущена, но никто не знал, что она доедет до Освенцима. А самое страшное, что об этом не думали почтенные джентльмены, собравшиеся на живописном берегу Женевского озера. Расовые законы К моменту прихода нацистов к власти в Германии проживало около полумиллиона евреев – меньше 1% от общей численности населения. Лишь незначительное меньшинство из них сохраняли свою религию и поддерживали традиции предков. Считается, что это была одна из самых ассимилированных еврейских общин в Европе. Шутили, что от остальных граждан Германии их отличало только количество букв «н» в фамилиях, оканчивающихся на «-ман»: одна у евреев, две у этнических немцев. Первые антисемитские акции были предприняты спустя несколько месяцев после назначения Адольфа Гитлера рейхсканцлером, примерно тогда же были введены первые законодательные ограничения в отношении евреев. Среди прочего для них была установлена жесткая квота на обучение, евреев изгнали с государственной службы, под которой понималось в том числе преподавание в школах и университетах. Профессиональные ограничения стремительно распространялись: очень скоро их наложили на адвокатов, на врачей, практиковавших в государственных клиниках, на редакторов периодических изданий. В 1935 году в рейхе появились так называемые Нюрнбергские расовые законы, которые лишили евреев немецкого гражданства, а также под страхом тюремного заключения запрещали арийцам смешанные браки и вступление в сексуальную связь с евреями. Общее число различных нормативных актов антисемитского характера, принятых до «окончательного решения еврейского вопроса», превысило 2 тыс. Несмотря на то что Гитлер размышлял о физическом истреблении евреев еще в начале 1920-х, в первые годы его правления это не было первостепенной целью. Многие историки вообще сомневаются в том, что у нацистской верхушки существовали конкретные планы, как именно «решать еврейский вопрос», – только иррациональная ненависть. Шло планомерное выдавливание евреев с территории «фатерланда», и дело, казалось, должно было закончиться тотальным исходом по образцу средневековой Европы. Ограбленные, изгнанные, брошенные Однако перед Третьим рейхом стояли насущные задачи. Главная из них – восстановить экономику Германии, которая почти полтора десятилетия хронически страдала от репараций и была добита Великой депрессией. Именно необходимость решать экономические проблемы ввела расовые предрассудки в «прагматическое русло» и сделала их последствия для немецких евреев еще более тяжкими. С одной стороны, отказ нового, нацистского правительства от выплат странам-победительницам в Первой мировой войне снимал с Германии долговое бремя, но с другой – грозил засушить поток иностранных инвестиций, и без того не самый бурный. Капитал «еврейского происхождения» был совсем не лишним подспорьем. За 1933 год Германию покинуло около 37 тыс. евреев, но отпускать их просто так никто не собирался.
Answers & Comments
Позиция Франции и Великобритании, занятая ими в Мюнхене по отношению к Чехословакии, – яркий тому пример. Ведь, позволив Гитлеру раздробить Чехословакию, западные державы обрекли на жестокие преследования, а потом и на смерть больше 100 тыс. живших там евреев. К этому времени давно уже было известно, что в Третьем рейхе евреи стали людьми второго сорта. За несколько месяцев до Мюнхенского сговора представители западных демократий пытались найти способы помочь евреям, жившим в Германии. Но в итоге так ничего и не придумали.
«Страшное это было дело – сидеть в роскошном зале и слушать, как делегаты 32 стран поочередно объясняют, что они хотели бы принять значительное число беженцев, но что, к несчастью, не в состоянии это сделать. Человек, не переживший этого, не в состоянии понять, что я испытывала в Эвиане. Всю эту смесь горя, разочарования, ярости и ужаса. Мне хотелось встать и крикнуть всем им: «Вы что, не понимаете, что эти цифры – живые люди, люди, которые, если вы не впустите их, обречены сидеть до смерти в концлагерях или скитаться по миру, как прокаженные?» Конечно, я не знала тогда, что этих беженцев, которых никто не хотел, ожидает смерть».
Эти воспоминания Голды Меир – одно из самых пронзительных свидетельств об Эвианской конференции. В июле 1938 года во французском курортном городке мир решал, как поступить с немецкими евреями, положение которых внутри Германии с каждым месяцем становилось все невыносимее. Будущий премьер-министр Израиля представляла своих соотечественников, живших в Палестине. Сейчас каждый знает, что случилось через несколько лет, каждому известно страшное слово «Холокост». Именно это мешает заметить, что в мемуары, написанные многие десятилетия спустя, скорее всего, закрался анахронизм: летом 1938 года Голда Меир едва ли могла предполагать, какая страшная участь ждет европейских евреев. Машина террора уже была запущена, но никто не знал, что она доедет до Освенцима. А самое страшное, что об этом не думали почтенные джентльмены, собравшиеся на живописном берегу Женевского озера.
Расовые законы
К моменту прихода нацистов к власти в Германии проживало около полумиллиона евреев – меньше 1% от общей численности населения. Лишь незначительное меньшинство из них сохраняли свою религию и поддерживали традиции предков. Считается, что это была одна из самых ассимилированных еврейских общин в Европе. Шутили, что от остальных граждан Германии их отличало только количество букв «н» в фамилиях, оканчивающихся на «-ман»: одна у евреев, две у этнических немцев.
Первые антисемитские акции были предприняты спустя несколько месяцев после назначения Адольфа Гитлера рейхсканцлером, примерно тогда же были введены первые законодательные ограничения в отношении евреев. Среди прочего для них была установлена жесткая квота на обучение, евреев изгнали с государственной службы, под которой понималось в том числе преподавание в школах и университетах. Профессиональные ограничения стремительно распространялись: очень скоро их наложили на адвокатов, на врачей, практиковавших в государственных клиниках, на редакторов периодических изданий. В 1935 году в рейхе появились так называемые Нюрнбергские расовые законы, которые лишили евреев немецкого гражданства, а также под страхом тюремного заключения запрещали арийцам смешанные браки и вступление в сексуальную связь с евреями. Общее число различных нормативных актов антисемитского характера, принятых до «окончательного решения еврейского вопроса», превысило 2 тыс.
Несмотря на то что Гитлер размышлял о физическом истреблении евреев еще в начале 1920-х, в первые годы его правления это не было первостепенной целью. Многие историки вообще сомневаются в том, что у нацистской верхушки существовали конкретные планы, как именно «решать еврейский вопрос», – только иррациональная ненависть. Шло планомерное выдавливание евреев с территории «фатерланда», и дело, казалось, должно было закончиться тотальным исходом по образцу средневековой Европы.
Ограбленные, изгнанные, брошенные
Однако перед Третьим рейхом стояли насущные задачи. Главная из них – восстановить экономику Германии, которая почти полтора десятилетия хронически страдала от репараций и была добита Великой депрессией. Именно необходимость решать экономические проблемы ввела расовые предрассудки в «прагматическое русло» и сделала их последствия для немецких евреев еще более тяжкими. С одной стороны, отказ нового, нацистского правительства от выплат странам-победительницам в Первой мировой войне снимал с Германии долговое бремя, но с другой – грозил засушить поток иностранных инвестиций, и без того не самый бурный. Капитал «еврейского происхождения» был совсем не лишним подспорьем.
За 1933 год Германию покинуло около 37 тыс. евреев, но отпускать их просто так никто не собирался.