5) Сколько времени прожил Алеко в таборе до роковых событий?

Задание 2.
Прочитайте отрывок из повести И.С. Тургенева «Ася» (XVI глава). Составьте тезисный план


В небольшой комнатке, куда я вошел, было довольно темно, ия не тотчас увидел Асю. Закутанная в
длинную шаль, она сидела на стуле возле окна, отвернув и почти спрятав голову, как испуганная птичка. Она
дышала быстро и вся дрожала. Мне стало несказанно жалко ее. Я подошел к ней. Она еще больше отвернула
голову...
Анна Николаевна, — сказал я.
Она вдруг вся выпрямилась, хотела взглянуть на меня — и не могла. Я схватил ее руку, она была холодна
и лежала, как мертвая, на моей ладони.
— я хотела... Нет,
— Я желала... — начала Ася, стараясь улыбнуться, но ее бледные губы не слушались ее,
не могу, — проговорила она и умолкла. Действительно, голос ее прерывался на каждом слове.
Я сел подле нее.
Анна Николаевна, повторил яи тоже не мог ничего прибавить.
Настало молчание. я продолжал держать ее руку и глядел на нее. Она по-прежнему вся сжималась,
дышала с трудом и тихонько покусывала нижнюю губу, чтобы не заплакать, чтобы удержать накипавшие
слезы... Я глядел на нее; было что-то трогательно-беспомощное в ее робкой неподвижности: точно она от
усталости едва добралась до стула и так и упала на него. Сердце во мне растаяло...
Ася, — сказал я едва слышно...
Она медленно подняла на меня свои глаза... 0, взгляд женщины, которая полюбила, кто тебя
опишет? Они молили, эти глаза, они доверялись, вопрошали, отдавались... Я не мог противиться их обаянию.
Тонкий огонь пробежал по мне жгучими иглами; я нагнулся и приник к ее руке...
Послышался трепетный звук, похожий на прерывистый вздох, и я почувствовал на моих волосах
прикосновение слабой, как лист дрожавшей руки. я поднял голову и увидал ее лицо. Как оно вдруг
преобразилось! Выражение страха исчезло с него, взор ушел куда-то далеко и увлекал меня за собою, губы
слегка раскрылись, лоб побледнел, как мрамор, и кудри отодвинулись назад, как будто ветер их откинул. Я
забыл всё, я потянул ее к себе покорно повиновалась ее рука, всё ее тело повлеклось вслед за рукою, шаль
покатилась с плеч, и голова ее тихо легла на мою грудь, легла под мои загоревшиеся губы...
Ваша... прошептала она едва слышно.
Уже руки мои скользили вокруг ее стана... Но вдруг воспоминание о Гагине, как молния, меня озарило.
Что мы делаем!.. воскликнул яи судорожно отодвинулся назад. Ваш брат... ведь он всё знает... Он
знает, что я вижусь с вами.
Ася опустилась на стул.
— Да, продолжал я, вставая и отходя на другой угол комнаты. – Ваш брат всё знает... Я должен был
ему всё сказать.
Должны? проговорила она невнятно. Она, видимо, не могла еще прийти в себя и плохо меня
понимала.
—
- Да, да, — повторил яс каким-то ожесточением, — и в этом вы одни виноваты, вы одни. Зачем вы сами выдали вашу тайну? Кто заставлял вас всё высказать вашему брату? Он сегодня был сам у меня и передал мне ваш разговор с ним. — Я старался не глядеть на Асю и ходил большими шагами по комнате. пропало, всё, всё. Ася поднялась было со стула, Останьтесь, воскликнул я, останьтесь, прошу вас. Вы имеете дело с честным человеком честным человеком. Но, ради бога, что взволновало вас? Разве вы заметили во мне какую перемену? А я не мог скрываться перед вашим братом, когда он пришел сегодня ко мне, «Что я такое говорю?» думал я про себя, и мысль, что я безнравственный обманщик, что Гагин знает о нашем свидании, что всё искажено, обнаружено, — так и звенела у меня в голове. — Я не звала брата, — послышался испуганный шёпот Аси, — он пришел сам. Посмотрите же, что вы наделали, продолжал я. — Теперь вы хотите уехать... чтобы Да, я должна уехать, — так же тихо проговорила она, — яи попросила вас сюда для того только, проститься с вами. — И вы думаете, возразил я, — мне будет легко с вами расстаться? Но зачем же вы сказали брату? — с недоумением повторила Ася. Я вам говорю — я не мог поступить иначе. Если б вы сами не выдали себя... Я заперлась в моей комнате, возразила она простодушно, — я не знала, что у моей хозяйки был другой ключ... Это невинное извинение, в ее устах, в такую минуту — меня тогда чуть не рассердило... а теперь я без умиления не могу его вспомнить. Бедное, честное, искреннее дитя! И вот теперь всё кончено! начал я снова. — Всё. Теперь нам должно расстаться. Я украдкой взглянул на Асю... лицо ее быстро краснело. Ей, я это чувствовал, и стыдно становилось и страшно. Я сам ходил и говорил, как в лихорадке.


​