Ответ:

Переживание экстремального опыта — одна из главных тем современного искусства, которая позволяет поставить ребром «вечные» и «проклятые» вопросы и, образно выражаясь, заглянуть в бездну. Возможно, это явление относится к полю, возникшему вокруг известного утверждения Т. Адорно о том, что невозможно как ни в чем не бывало писать стихи после Освенцима. Дело касается далеко не только стихов. После Шаламова читателю трудно всей душой откликнуться на трагедию Ромео и Джульетты или Анны Карениной. Зная, что люди готовы истреблять друг друга, доводя число жертв до десятков миллионов, сложно начать всерьез переживать по поводу разлуки влюбленных подростков или адюльтера замужней дамы. И это тем более касается литературы, созданной уже после Освенцима, ГУЛАГа и двух мировых войн. Если произведение не затрагивает крайних проявлений человеческой натуры, то оно оставляет впечатление поверхностного колебания воды, которое фиксируется без погружения на глубину. Заострению же проблемы по-прежнему помогают апелляции к Священному писанию и дихотомии рая и ада. Основных подходов к теме два: оптимистический и пессимистический. Первый хорошо иллюстрируют новые примеры из области кинематографа, второй — литературы