Взрыв восстания Богдана Хмельницкого был несколько неожиданно для Речи Посполитой, которая в то время переживала или не лучшие времена в своей истории. Десятилетие после разгрома предыдущего казацкого восстания 1638 под руководством Якова Острянина, Карпа сброшенная и Дмитрия Гуни называли "золотым покоем". Речь Посполитая наслаждалась своей зажиточности и стабильностью, особенно на фоне разрушенной Тридцатилетней войной Европы, беспорядков в Турции, потерь Московии в Смоленской войне. Однако это спокойствие оказался "затишьем перед бурей" - мирная жизнь страны объяснялось простым нежеланием самоудовлетворенной и обеспеченной шляхты втягиваться в военные авантюры короля Владислава IV (в то время военная политика государства приобрела оборонных рис). Относительно неплохое состояние экономики основывался на экстенсивном ведении хозяйства, сопровождалось эгоистичным использованием труда непривилегированных слоев населения, а внутренняя стабильность базировалась на бескомпромиссной политике в отношении казачества, которое оговтувалося после очередного поражения от правительственных сил.
Видимое благополучие Литовско-польского государства имел много противоречий, чтобы это могло продолжаться слишком долго и казачество стало фактором, который положил конец такому положению вещей. Этот беспокойный элемент был временно смирились навязанной ему "Ординациею войска запорожского реестрового" 1638, но прошло время, и силы были восстановлены. Казачество изнутри "распирает" энергия, которая не находила должного выхода - прежде всего учитывая запрет походов на море, а для казаков, чье финансирование со стороны государства всегда было нерегулярным и недостаточным (скорее символическим), морские приключения были важным источником доходов. Многие приграничных жителей, привыкших добывать хлеб насущный оружием, на этот раз была лишена такой возможности. И без того незначительный реестр, уменьшен "Ординациею 1638" до 6 тыс., оставлял вне его огромную массу казачества, которой предлагалось вернуться в состояние обычных подданных.
Это все происходило в свете традиционной для польского правительства политики, которая предпочитали не видеть то, что было невыгодно видеть - на казаков правительство считался только во время военных действий с другими государствами. В мирное же время казацкий фактор существовал только в виде зла, которое нужно уничтожить (такое ощущение еще больше обострялось учитывая новую "миролюбивую" внешнюю политику Речи Посполитой). Такая недальновидная государственная позиция рано или поздно должна была дать "сбой". И действительно, хватило лишь незначительного, на первый взгляд, инцидента личного характера (конфликт Богдана Хмельницкого и Чигиринского старосты Даниила Чаплинского и дальнейшая несправедливость относительно будущего гетмана), чтобы оказалось, что казацкие массы находятся в полной готовности отстоять свои права оружием.
Answers & Comments
Взрыв восстания Богдана Хмельницкого был несколько неожиданно для Речи Посполитой, которая в то время переживала или не лучшие времена в своей истории. Десятилетие после разгрома предыдущего казацкого восстания 1638 под руководством Якова Острянина, Карпа сброшенная и Дмитрия Гуни называли "золотым покоем". Речь Посполитая наслаждалась своей зажиточности и стабильностью, особенно на фоне разрушенной Тридцатилетней войной Европы, беспорядков в Турции, потерь Московии в Смоленской войне. Однако это спокойствие оказался "затишьем перед бурей" - мирная жизнь страны объяснялось простым нежеланием самоудовлетворенной и обеспеченной шляхты втягиваться в военные авантюры короля Владислава IV (в то время военная политика государства приобрела оборонных рис). Относительно неплохое состояние экономики основывался на экстенсивном ведении хозяйства, сопровождалось эгоистичным использованием труда непривилегированных слоев населения, а внутренняя стабильность базировалась на бескомпромиссной политике в отношении казачества, которое оговтувалося после очередного поражения от правительственных сил.
Видимое благополучие Литовско-польского государства имел много противоречий, чтобы это могло продолжаться слишком долго и казачество стало фактором, который положил конец такому положению вещей. Этот беспокойный элемент был временно смирились навязанной ему "Ординациею войска запорожского реестрового" 1638, но прошло время, и силы были восстановлены. Казачество изнутри "распирает" энергия, которая не находила должного выхода - прежде всего учитывая запрет походов на море, а для казаков, чье финансирование со стороны государства всегда было нерегулярным и недостаточным (скорее символическим), морские приключения были важным источником доходов. Многие приграничных жителей, привыкших добывать хлеб насущный оружием, на этот раз была лишена такой возможности. И без того незначительный реестр, уменьшен "Ординациею 1638" до 6 тыс., оставлял вне его огромную массу казачества, которой предлагалось вернуться в состояние обычных подданных.
Это все происходило в свете традиционной для польского правительства политики, которая предпочитали не видеть то, что было невыгодно видеть - на казаков правительство считался только во время военных действий с другими государствами. В мирное же время казацкий фактор существовал только в виде зла, которое нужно уничтожить (такое ощущение еще больше обострялось учитывая новую "миролюбивую" внешнюю политику Речи Посполитой). Такая недальновидная государственная позиция рано или поздно должна была дать "сбой". И действительно, хватило лишь незначительного, на первый взгляд, инцидента личного характера (конфликт Богдана Хмельницкого и Чигиринского старосты Даниила Чаплинского и дальнейшая несправедливость относительно будущего гетмана), чтобы оказалось, что казацкие массы находятся в полной готовности отстоять свои права оружием.