К ветеринару в наше село пришел сУрженского озера Ваня Малявин и принес завернутого в рваную ватнуюкуртку маленького теплого зайца. Заяц плакал и часто моргал красными отслез глазами…
— Ты что, одурел? — крикнул ветеринар. — Скоро будешь ко мне мышей таскать, оголец!
— А вы не лайтесь, это заяц особенный, — хриплым шепотом сказал Ваня. — Его дед прислал, велел лечить.
— От чего лечить-то?
— Лапы у него пожженные.
Ветеринар повернул Ваню лицом к двери, толкнул в спину и прикрикнул вслед:
— Валяй, валяй! Не умею я их лечить. Зажарь его с луком — деду будет закуска.
Ваняничего не ответил. Он вышел в сени, заморгал глазами, потянул носом иуткнулся в бревенчатую стену. По стене потекли слезы. Заяц тихо дрожалпод засаленной курткой.
— Ты чего, малый? — спросила Ванюжалостливая бабка Анисья; она привела к ветеринару свою единственнуюкозу. - Чего вы, сердешные, вдвоем слезы льете? Ай случилось что?
— Пожженный он, дедушкин заяц, — сказал тихо Ваня. — На лесном пожаре лапы себе пожег, бегать не может. Вот-вот, гляди, умреть.
—Не умреть, малый, — прошамкала Анисья. — Скажи дедушке своему, ежелибольшая у него охота зайца выходить, пущай несет его в город к КарлуПетровичу.
Ваня вытер слезы и пошел лесами домой, на Урженскоеозеро. Он не шел, а бежал босиком по горячей песчаной дороге. Недавнийлесной пожар прошел стороной на север около самого озера. Пахло гарью исухой гвоздикой. Она большими островами росла на полянах.
Заяц стонал.
Ванянашел по дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами листья,вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. Заяц посмотрел налистья, уткнулся в них головой и затих.
— Ты чего, серый? — тихо спросил Ваня. — Ты бы поел.
Заяц молчал.
— Ты бы поел, — повторил Ваня, и голос его задрожал. — Может, пить хочешь?
Заяц повел рваным ухом и закрыл глаза.
Ваня взял его на руки и побежал напрямик через лес — надо было поскорее дать зайцу напиться из озера.
Неслыханнаяжара стояла в то лето над лесами. Утром наплывали вереницы белыхоблаков. В полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и наглазах уносились и исчезали где-то за границами неба. Жаркий ураган дулуже две недели без передышки. Смола, стекавшая по сосновым стволам,превратилась в янтарный камень.
Наутро дед надел чистые онучи (1)и новые лапти, взял посох и кусок хлеба и побрел в город. Ваня несзайца сзади. Заяц совсем притих, только изредка вздрагивал всем телом исудорожно вздыхал.
Суховей вздул над городом облако пыли, мягкой,как мука. В ней летал куриный пух, сухие листья и солома. Издаликазалось, что над городом дымит тихий пожар.
На базарной площадибыло очень пусто, знойно; извозчичьи лошади дремали около водоразборнойбудки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы. Дедперекрестился.
— Не то лошадь, не то невеста — шут их разберет! — сказал он и сплюнул.
Долгоспрашивали прохожих про Карла Петровича, но никто толком ничего неответил. Зашли в аптеку. Толстый старый человек в пенсне и в короткомбелом халате сердито пожал плечами и сказал:
— Это мне нравится!Довольно странный вопрос! Карл Петрович Корш — специалист по детскимболезням — уже три года как перестал принимать пациентов. Зачем он вам?
Дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.
— Это мне нравится! -сказал аптекарь. — Интересные пациенты завелись в нашем городе. Это мне замечательно нравится!
Оннервно снял пенсне, протер, снова нацепил на нос и уставился на деда.Дед молчал и топтался на месте. Аптекарь тоже молчал. Молчаниестановилось тягостным.
— Почтовая улица, три! — вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул какую-то растрепанную толстую книгу. — Три!
Answers & Comments
Заячьи лапы
К ветеринару в наше село пришел сУрженского озера Ваня Малявин и принес завернутого в рваную ватнуюкуртку маленького теплого зайца. Заяц плакал и часто моргал красными отслез глазами…
— Ты что, одурел? — крикнул ветеринар. — Скоро будешь ко мне мышей таскать, оголец!
— А вы не лайтесь, это заяц особенный, — хриплым шепотом сказал Ваня. — Его дед прислал, велел лечить.
— От чего лечить-то?
— Лапы у него пожженные.
Ветеринар повернул Ваню лицом к двери, толкнул в спину и прикрикнул вслед:
— Валяй, валяй! Не умею я их лечить. Зажарь его с луком — деду будет закуска.
Ваняничего не ответил. Он вышел в сени, заморгал глазами, потянул носом иуткнулся в бревенчатую стену. По стене потекли слезы. Заяц тихо дрожалпод засаленной курткой.
— Ты чего, малый? — спросила Ванюжалостливая бабка Анисья; она привела к ветеринару свою единственнуюкозу. - Чего вы, сердешные, вдвоем слезы льете? Ай случилось что?
— Пожженный он, дедушкин заяц, — сказал тихо Ваня. — На лесном пожаре лапы себе пожег, бегать не может. Вот-вот, гляди, умреть.
—Не умреть, малый, — прошамкала Анисья. — Скажи дедушке своему, ежелибольшая у него охота зайца выходить, пущай несет его в город к КарлуПетровичу.
Ваня вытер слезы и пошел лесами домой, на Урженскоеозеро. Он не шел, а бежал босиком по горячей песчаной дороге. Недавнийлесной пожар прошел стороной на север около самого озера. Пахло гарью исухой гвоздикой. Она большими островами росла на полянах.
Заяц стонал.
Ванянашел по дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами листья,вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. Заяц посмотрел налистья, уткнулся в них головой и затих.
— Ты чего, серый? — тихо спросил Ваня. — Ты бы поел.
Заяц молчал.
— Ты бы поел, — повторил Ваня, и голос его задрожал. — Может, пить хочешь?
Заяц повел рваным ухом и закрыл глаза.
Ваня взял его на руки и побежал напрямик через лес — надо было поскорее дать зайцу напиться из озера.
Неслыханнаяжара стояла в то лето над лесами. Утром наплывали вереницы белыхоблаков. В полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и наглазах уносились и исчезали где-то за границами неба. Жаркий ураган дулуже две недели без передышки. Смола, стекавшая по сосновым стволам,превратилась в янтарный камень.
Наутро дед надел чистые онучи (1)и новые лапти, взял посох и кусок хлеба и побрел в город. Ваня несзайца сзади. Заяц совсем притих, только изредка вздрагивал всем телом исудорожно вздыхал.
Суховей вздул над городом облако пыли, мягкой,как мука. В ней летал куриный пух, сухие листья и солома. Издаликазалось, что над городом дымит тихий пожар.
На базарной площадибыло очень пусто, знойно; извозчичьи лошади дремали около водоразборнойбудки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы. Дедперекрестился.
— Не то лошадь, не то невеста — шут их разберет! — сказал он и сплюнул.
Долгоспрашивали прохожих про Карла Петровича, но никто толком ничего неответил. Зашли в аптеку. Толстый старый человек в пенсне и в короткомбелом халате сердито пожал плечами и сказал:
— Это мне нравится!Довольно странный вопрос! Карл Петрович Корш — специалист по детскимболезням — уже три года как перестал принимать пациентов. Зачем он вам?
Дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.
— Это мне нравится! -сказал аптекарь. — Интересные пациенты завелись в нашем городе. Это мне замечательно нравится!
Оннервно снял пенсне, протер, снова нацепил на нос и уставился на деда.Дед молчал и топтался на месте. Аптекарь тоже молчал. Молчаниестановилось тягостным.
— Почтовая улица, три! — вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул какую-то растрепанную толстую книгу. — Три!