dashamagerya
Не забыл Лонгрен о предательстве Меннерса, не простил его за смерть Мэри. Поэтому он не помог тонущему Меннерсу и был надолго наказан земляками. Им было отвратительно, непонятно, поражало их, что Лонгрен молчал. Молча, до своих последних слов, посланных вдогонку Меннерсу, Лонгрен стоял; стоял неподвижно, строго и тихо, как судья, выказав глубокое презрение к Меннерсу-большее, чем ненависть, было в его молчании, и это все чувствовали.
dashamagerya
Если бы он кричал, выражая жестами иди суетливостью злорадства, или ещё чем иным своё торжество при виде отчаяния Миннерса, рыбаки поняли бы его, но он поступил иначе, чем поступали они-поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словами, сделал то, чего не прощают.
Не забыл Лонгрен о предательстве Меннерса, не простил его за смерть Мэри.
Поэтому он не помог тонущему Меннерсу и был надолго наказан земляками.
Им было отвратительно, непонятно, поражало их, что Лонгрен молчал.
Молча, до своих последних слов, посланных вдогонку Меннерсу, Лонгрен стоял; стоял неподвижно, строго и тихо, как судья, выказав глубокое презрение к Меннерсу -большее, чем ненависть, было в его молчании, и это все чувствовали.
Если бы он кричал, выражая жестами или суетливостью злорадства, или еще чем иным свое торжество при виде отчаяния Меннерса, рыбаки поняли бы его, но он поступил иначе, чем поступали они-поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словом, сделал то, чего не прощают.
Answers & Comments
Ответ:
Не забыл Лонгрен о предательстве Меннерса, не простил его за смерть Мэри.
Поэтому он не помог тонущему Меннерсу и был надолго наказан земляками.
Им было отвратительно, непонятно, поражало их, что Лонгрен молчал.
Молча, до своих последних слов, посланных вдогонку Меннерсу, Лонгрен стоял; стоял неподвижно, строго и тихо, как судья, выказав глубокое презрение к Меннерсу -большее, чем ненависть, было в его молчании, и это все чувствовали.
Если бы он кричал, выражая жестами или суетливостью злорадства, или еще чем иным свое торжество при виде отчаяния Меннерса, рыбаки поняли бы его, но он поступил иначе, чем поступали они-поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словом, сделал то, чего не прощают.