Ответ:

По вассальному типу строились и взаимоотношения между феодалами и крестьянами. Европейского крестьянина вообще неверно квалифицировать как «крепостного». Крепостничества в том смысле, в каком оно существовало в России и некоторых других странах Восточной Европы, не существовало на Западе. Там был немыслим образ рынков крепостных, столь характерный для России. Западноевропейский крестьянин волен был менять своего сеньора, а в некоторых местах, например, в Кастилии, он мог это делать «до семи раз на дню». Лучше говорить о «лично» или «феодально» зависимом крестьянстве. В документах такие крестьяне нередко именовались «fideles» – «верные», то есть таким же образом, как и вассалы по отношению к сеньору. Лично свободные крестьяне, а они численно преобладали почти повсюду, составляя абсолютное большинство в Англии, Швейцарии, Австрии, Скандинавии, получали свои наделы от феодала в той же самой процедуре инвеституры, с исполнением фуа и оммажа, как и вассалы. Более того, им позволялось ношение оружия, как рыцарям, и участие в конном войске.

Но даже и лично зависимые крестьяне имели отношения с феодалом на основе договора, все с теми же взаимными обязанностями. Следует помнить, что до того, как эти крестьяне оказались в состоянии феодальной зависимости, они были лично свободными и в качестве таковых владели землей.

Различные жизненные обстоятельства – отсутствие наследников, способных помочь в старости, потребность в экономической помощи и в правовой защите, а главное, стремление освободиться от обременительной воинской обязанности – побуждали крестьянина дарить свою землю сеньору, но дарить условно, с последующим возвратом, на определенных условиях, заключая договор, по которому земля возвращалась крестьянину, правда, уже не в качестве свободного владения, но в качестве зависимого держания.

В результате крестьянин становился несвободным, обязанным выплатой натуральной и денежной ренты, а также выполнением барщины, но взамен он освобождался от обязанности участвовать в военном ополчении по первому зову трубы, каковую отныне возлагал на себя сеньор, он получал покровительство и защиту, нередко довольно детально фиксировавшиеся в договоре вплоть до того, сколько плащей и пар обуви в год, какой периодичности мясную пищу и баню должен предоставлять ему сеньор в старости. Величина ренты и количество барщинных дней были умеренными и приобретали характер обычая, норму которого сеньор не смел превышать. В частности, ценз составлял, как правило, 5 % от годового дохода крестьянина, а барщина – 40 дней в году. В случае нарушения договора, невыполнения каких-либо его условий крестьянин мог апеллировать к справедливости королевского суда, мог требовать расторжения договора и искать себе другого покровителя. В конечном счете, нарушение регламентированных обычаем норм в уплате ренты и отработке барщины давали оправдание вооруженному выступлению крестьян, требовавших восстановления справедливости, и чаще всего они этого добивались.

Если коснуться отношений в семье, между мужчиной и женщиной, то здесь также можно увидеть аналогию с «феодом», то есть союзом с двусторонними обязательствами, основанным на принципах «личной верности» и взаимного «служения», союзом, в котором одна сторона (муж) выступала покровителем, а другая сторона (жена) – покровительствуемой. Муж «инвестировал» жену символическим вручением кольца, передавая ей имущество и награждая за целомудренность «утренним даром». Женщина, со своей стороны, обязывалась «служить» своему господину – правильно вести домохозяйство, рожать и растить детей. И здесь тоже нельзя говорить только о зависимости той, кто находился под покровительством.