Ответ:

Опять

по-весеннему сумрачно темнело,

в открытое окно пахло дождем и как будто грибами. Лес стоял еще совсем голый,

но все же грохотанье

поезда отдавалось в нем отчетливее,

чем в поле, а вдали уже мелькали по-весеннему печальные огоньки станции.

Вот и высокий зеленый огонь

семафора, — особенно прелестный

в такие сумерки в березовом

голом лесу, — и поезд со стуком стал переходить на другой путь.. . Боже,

как по-деревенски жалок и мил работник, ждущий барчука на платформе!

Сумерки и тучи все сгущались, пока ехали от станции по большому

селу, тоже еще весеннему, грязному.

Все тонуло в этих необыкновенно мягких сумерках, в глубочайшей тишине земли, теплой ночи,

слившейся с темнотой неопределенных, низко нависших дождевых туч, и опять Митя дивился и радовался: как спокойна, проста, убога деревня, эти

пахучие курные избы, уже давно спящие, — с Благовещенья добрые люди не вздувают

огня, — и как хорошо в этом темном и теплом степном мире!

Тарантас нырял по ухабам, по грязи,

дубы за двором богатого мужика высились

еще совсем нагие, неприветливые, чернели грачиными гнездами. И пошел теплый, сладостный, душистый дождь.

В деревне жизнь

началась днями мирными, очаровательными.

Усадьба была небольшая, дом старый и незатейливый, хозяйство несложное, не требующее

большой дворни. Везде все стояло на своих привычных местах, как и много лет тому назад, и так

же знакомо и приятно пахло;

везде к его приезду все было прибрано, во всех комнатах были вымыты полы.