напишите, пожалуйста, анализ стихотворения Ахматовой "мне больше ног моих не надо"
очень надо. срочно! (заранее спасибо)
Мне больше ног моих не надо,
Пусть превратятся в рыбий хвост!
Плыву, и радостна прохлада,
Белеет тускло дальний мост.
Не надо мне души покорной,
Пусть станет дымом, легок дым,
Взлетев над набережной черной,
Он будет нежно-голубым.
Смотри, как глубоко ныряю,
Держусь за водоросль рукой,
Ничьих я слов не повторяю
И не пленюсь ничьей тоской...
А ты, мой дальний, неужели
Стал бледен и печально-нем?
Что слышу? Целых три недели
Все шепчешь: «Бедная, зачем?!»
очень надо. срочно! (заранее спасибо)
Мне больше ног моих не надо,
Пусть превратятся в рыбий хвост!
Плыву, и радостна прохлада,
Белеет тускло дальний мост.
Не надо мне души покорной,
Пусть станет дымом, легок дым,
Взлетев над набережной черной,
Он будет нежно-голубым.
Смотри, как глубоко ныряю,
Держусь за водоросль рукой,
Ничьих я слов не повторяю
И не пленюсь ничьей тоской...
А ты, мой дальний, неужели
Стал бледен и печально-нем?
Что слышу? Целых три недели
Все шепчешь: «Бедная, зачем?!»
Answers & Comments
( Дальше - цитаты из чужого реферата, Может, пригодятся. Лично мне это стихотворение не показалось подходящим для анализа. Действительно, процент водянистости здесь - 75 процентов, как написано на одном из сайтов. Поэтому выжать из себя лично ничего не смогу. Вода, отрешение от действительности, превращение в легкий дым, уплывающий вдаль от реалий. Даже мост - связующая линия между двумя берегами - где-то исчезает вдали. Попытка уйти в мир грез. Мы знаем. что поначалу эти попытки очень увлекают. В том мире, который мы порой сами себе создаем. пытаясь скрыться от действительности, все наполнено нежными цветами и оттенками. Но это - не земля, а вода. Все зыбко, все- неустойчиво, непостоянно. Когда-то рыбке придется выбраться на сушу. И тогда действительность может оказ Недаром родной человек, так быстро ставший дальним, жалеет ее . а не завидует. )
Ахматова создала яркую, эмоциональную поэзию; более, чем кто бы то ни было из акмеистов, он преодолела разрыв между поэтической и разговорной речью. все у нее построено на передаче переживания, состояния души, на поисках наиболее точного зрительного образа. Для Ахматовой, , любовь – это союз двух душ, изобилующий внутренними трагедиями:.
Лирическая героиня Ахматовой – это чаще всего героиня любви несбывшейся, безнадежной. Любовь в лирике почти никогда не изображается безмятежной, идиллической, а наоборот – в драматические моменты: в моментыа, разлуки, утраты чувства и первого бурного ослепления страстью. Обычно ее стихи – начало драмы или ее кульминация, что дало основание М. Цвветаевой назвать музу Ахматовой «Музой Плача». Лирические стихи Ахматовой, как правило, невелики по объему: она любит малые лирические формы, обычно от двух до четырех четверостиший.
Поэзии Ахматовой свойственно внутреннее напряжение, внешне же она сдержанна и строга. Стихи Ахматовой оставляют впечатление душевной строгости. Ахматова скупо использует средства художественной выразительности. В ее поэзии. Например, преобладает сдержанный, матовый колорит. Она вводит в свою палитру серые и бледно-желтые тона, использует белый цвет, часто контрастирующий с черным (сереющее облачко, белая штора на белом окне, белая птица. Туман, иней, бледный лик солнца и бледные свечи, тьма и т. д.). Матово-бледному колориту ахматовского предметного мира соответствуют описываемое время суток (вечер, раннее утро, сумерки), времена года (осень, зима, ранняя весна), частые упоминания ветра, холода, озноба. Матовый колорит оттеняет трагический характер и трагические ситуации, в которых оказывается лирическая героиня.
Стихам ее свойственны короткие предложения, частое употребление союзов и, а, но, восклицаний. Она скупо использует прилагательные. Отсутствие подчеркнутой напевности, мелодичности, а также скупое использование прилагательных ведет к некоторой эмоциональной скупости, сдержанности.
Любовь у Ахматовой почти никогда не предстает в спокойном пребывании.
Ахматова всегда предпочитала "фрагмент" связному, последовательному и повествовательному рассказу, так как он давал прекрасную возможность насытить стихотворение острым и интенсивным психологизмом; кроме того, как ни странно, фрагмент придавал изображаемому своего рода документальность: ведь перед нами и впрямь как бы не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз. Мы, таким образом, заглядываем в чужую драму как бы ненароком, словно вопреки намерениям автора, не предполагавшего нашей невольной нескромности.