Вечерело. Герасим, мокрый, взъерошенный, продрогший до костей, шёл, не разбирая дороги, понурив немытую головушку. Ещё полчаса назад он совершил преступление, за которое в России до сих пор не несут ответственности, но крестьянин не думал об этом, просто ему было по-человечески тяжело.
Ноги привели Герасима к дому грека-аптекаря. Старик аптекарь сочувствовал немому и нередко угощал его, - когда вкусной водкой, когда спиртом, разведённым по всем правилам химического искусства.
Герасим толкнул дверь, она не поддавалась, похоже, что в доме никого не было.
Но дверь в холодный пристрой, была не заперта. Герасим открыл ее и перед глазами, предстала уже известная ему картина. Луч уходящего на запад солнца многократно отражался от бесчисленных бутылей, колб, баночек и скляночек, стоящих на столах, полках, а то и просто на полу. Бутыли темного и бесцветного стекла были заполнены какими то жидкостями, порошками и украшены надписями, чаще всего непонятными простому смертному. Подписаны были и несколько бумажных мешков, стоящих под столом и наполненных кристаллическими веществами. Под потолком, на длинных шестах были развешены седые пучки различных лекарственных трав.
Уважая христианские обычаи, Герасим решил испечь блины и помянуть отправленную к праотцам четвероногую подругу, тем более, что необходимые для этого расходные материалы, как казалось крестьянину, плохо, но все же читающему, были.
Насыпав в подвернувшуюся посудину фосфоритной муки, Герасим замешал ее на известковом молоке, немного разбавил жавелевой водой, добавил щепотку глауберовой соли, две ложки свинцового сахара, а каустической соды - на кончике ножа. Вымешав тесто до гладкости, Герасим не стал печь блины сразу, а решил передохнуть, помянуть собачонку выпив пару стаканов спиртного, тем более, что бутылка, украшенная надписью "Царская водка", стояла тут же на столе.
Обильно покропив краюху хлеба купоросным маслом, крестьянин опрокинул стакан "царской" хорошо отработанным движением. "Кипяток"- промелькнуло в несчастной голове. Жгучий запах хлороводорода хлестнул по слизистым глаз и носа. Бутерброд выпал из руки и шмякнулся маслом вниз, не желая опровергать известное правило. Выскобленная добела половица почернела, обугливаясь от купоросного масла.
Уже не мог видеть этого искореженный болью крестьянин. Сползая с табурета, он издавал жуткие хлюпающие хрипы, но и те постепенно утихали. Душа отлетела, торопясь на свидание с собачьей, а тело… что тело? Втиснутое через день в домовину, оно было спрятано под толстым слоем земли без права на эксгумацию, кремацию или реанимацию.
* * *
Публикуя сей странный, но правдивый рассказ, я только предупреждаю всякого рода гуманитариев и прочих бездельников о том, что незнание химии, хотя бы в пределах школьной программы, может привести к различным, в том числе и печальным последствиям.
Answers & Comments
Вечерело…
Вечерело. Герасим, мокрый, взъерошенный, продрогший до костей, шёл, не разбирая дороги, понурив немытую головушку. Ещё полчаса назад он совершил преступление, за которое в России до сих пор не несут ответственности, но крестьянин не думал об этом, просто ему было по-человечески тяжело.
Ноги привели Герасима к дому грека-аптекаря. Старик аптекарь сочувствовал немому и нередко угощал его, - когда вкусной водкой, когда спиртом, разведённым по всем правилам химического искусства.
Герасим толкнул дверь, она не поддавалась, похоже, что в доме никого не было.
Но дверь в холодный пристрой, была не заперта. Герасим открыл ее и перед глазами, предстала уже известная ему картина. Луч уходящего на запад солнца многократно отражался от бесчисленных бутылей, колб, баночек и скляночек, стоящих на столах, полках, а то и просто на полу. Бутыли темного и бесцветного стекла были заполнены какими то жидкостями, порошками и украшены надписями, чаще всего непонятными простому смертному. Подписаны были и несколько бумажных мешков, стоящих под столом и наполненных кристаллическими веществами. Под потолком, на длинных шестах были развешены седые пучки различных лекарственных трав.
Уважая христианские обычаи, Герасим решил испечь блины и помянуть отправленную к праотцам четвероногую подругу, тем более, что необходимые для этого расходные материалы, как казалось крестьянину, плохо, но все же читающему, были.
Насыпав в подвернувшуюся посудину фосфоритной муки, Герасим замешал ее на известковом молоке, немного разбавил жавелевой водой, добавил щепотку глауберовой соли, две ложки свинцового сахара, а каустической соды - на кончике ножа. Вымешав тесто до гладкости, Герасим не стал печь блины сразу, а решил передохнуть, помянуть собачонку выпив пару стаканов спиртного, тем более, что бутылка, украшенная надписью "Царская водка", стояла тут же на столе.
Обильно покропив краюху хлеба купоросным маслом, крестьянин опрокинул стакан "царской" хорошо отработанным движением. "Кипяток"- промелькнуло в несчастной голове. Жгучий запах хлороводорода хлестнул по слизистым глаз и носа. Бутерброд выпал из руки и шмякнулся маслом вниз, не желая опровергать известное правило. Выскобленная добела половица почернела, обугливаясь от купоросного масла.
Уже не мог видеть этого искореженный болью крестьянин. Сползая с табурета, он издавал жуткие хлюпающие хрипы, но и те постепенно утихали. Душа отлетела, торопясь на свидание с собачьей, а тело… что тело? Втиснутое через день в домовину, оно было спрятано под толстым слоем земли без права на эксгумацию, кремацию или реанимацию.
* * *
Публикуя сей странный, но правдивый рассказ, я только предупреждаю всякого рода гуманитариев и прочих бездельников о том, что незнание химии, хотя бы в пределах школьной программы, может привести к различным, в том числе и печальным последствиям.