Напишите соченение-рассуждение на тему:

«Выразительность-это свойство сказанного или написанного своей смысловой формой привлекать особое внимание читателя,производить на него сильное впечатление.»

Александр Иванович Горшков

используя вот этот текст: 

     Задами пробрался я к нашему дому. Мне хотелось первой встретить бабушку, и оттого я не пошел улицей.

     Дверь распахнута. В сенцах гудел заблудившийся шмель, пахло прелым деревом. Краски на двери и на крыльце почти не осталось. Лишь лоскутки ее светлели в завалах половиц и на косяках двери,

     Бабушка сидела на скамейке возле подслеповатого кухонного окна и сматывала нитки на клубок. 
     Я замер у двери. 

     Буря пролетела над землей! Смешались и перепутались миллионы человеческих судеб, исчезли и появились новые государства, фашизм, грозивший роду человеческому смертью, подох, а тут как висел настенный шкафик из досок и на нем ситцевая занавеска в крапинку, так и висит; как стояли чугунки и синяя кружка на припечке, так они и стоят, даже бабушка на привычном месте, с привычным делом в руках.

    -- Што ж ты стоишь, батюшко, у порога? Подойди, подойди! Перекрешшу я тебя, милово. У меня в ногу стрелило... Испужаюсь или обрадуюсь -- и стрельнет... 

     Бабушка сделала попытку встать, но ее шатнуло, и она ухватилась руками за стол. Какие маленькие сделались у бабушки руки! Кожа на них желта и блестит, что луковая шелуха. Сквозь сработанную кожу видна каждая косточка. Я сгреб бабушку в беремя. 

      -- Молилась, молилась за тебя, -- торопливо шептала бабушка и по-птичьи тыкалась мне в грудь. Она целовала там, где сердце, и все повторяла: -- Молилась, молилась... 

     На дряхлой щеке ее осталась и не сходила вмятина от Красной Звезды.

      -- Устала я, батюшко. Вся устала. Восемьдесят шестой годок... Работы сделала -- иной артели впору. Тебя все ждала. Жданье крепит. Теперь пора. Теперь скоро помру. Ты уж, батюшко, приедь похоронить-то меня... Закрой мои глазоньки... 

      Бабушка ослабла и говорить ничего уже не могла, только целовала мои руки, мочила их слезами. 

     Я тоже плакал молча и просветленно.

     Вскорости бабушка умерла. 

     Мне прислали на Урал телеграмму с вызовом на похороны. Но меня не отпустили с производства. Начальник отдела кадров вагонного депо, где я работал, прочитавши телеграмму, сказал: 

     -- Не положено. Мать или отца -- другое дело, а бабушек, дедушек да кумовей... 
     Откуда знать он мог, что бабушка была для меня отцом и матерью -- всем, что есть на этом свете дорогого для меня! Мне надо бы послать того начальника куда следует, бросить работу, продать последние штаны и сапоги, да поспешить на похороны бабушки, а я не сделал этого. 

Случись это теперь, я бы ползком добрался от Урала до Сибири, чтобы закрыть бабушке глаза, отдать ей последний поклон. 

      И живет в сердце вина. Гнетущая, тихая, вечная. Я знаю, бабушка простила бы меня. Она всегда и все мне прощала. Но ее нет. И никогда не будет. 

     И некому прощать...