Нужно написать по отрывку из повести изложение с элементами сочинения.

-Куда он попал, товарищ лейтенант?
Алексей не ответил.
Все,что делал потом Алексей - снимал с Рюмина планшетку и полевую сумку, вытаскивал из нагрудных карманов его гимнастерки крошечный блокнот и партийный билет, разглядывал и прятал в свой карман рюминский пистолет, - все это он совершал внимательно-прочно,медленно и почти торжественно. То оцепенение, с которым он встретил смерть Рюмина,оказывается,не было ошеломленностью или растерянностью. То было неожиданное и незнакомое явление ему мира, в котором не стало ничего малого,далекого и непонятного. Теперь все, что когда-то уже было и могло еще быть, приобрело в его глазах новую,громадную значимость,близость и сокровенность,и все это - бывшее, настоящее и грядущее - требовало себе предельно бережного внимания и отношения. Он почти физически ощутил,как растаяла в нем тень страха перед собственной смертью. Теперь она стояла перед ним,как дальняя и безразличная ему родня-нищенка,но рядом с нею и ближе к нему встало его детство,дед Матвей,Бешеная лощина... По очереди разглядывая лица курсантов,он раздельно и бесстрастно сказал:
- Надо его на опушке,под кленом.
- Как теперь узнаешь клен? Листьев-то нету, - сказал кто-то,но Алексей повторил с тупым упрямством:
- Чтоб небольшой клен... Разлатый.
Он сам нашел его метрах в ста от скирдов. Молча ходившие сзади него курсанты составили в козлы СВТ, а под ними выставили две бутылки с бензином. Немецкий автомат курсант из третьего взвода повесил на ветку клена. Алексей, проследив за действием каждого,снял шинель и свернул его пакетом. То же самое проделали и курсанты,но шинели свои сложили поодаль от лейтенантской.
- Дай мне свой штык, - сказал Алексей курсанту на третьего взвода.
- Да полно вам, сами выроем! - с досадой взглянул на него тот.
- Дай,говорю,ну? - прошептал Алексей. Курсант обратил кинжалообразный штык лезвием к себе и протянул его Алексею.