Пули подымали смерчи пыли. "Мессеры" исчезали, и оставался только жар во всем теле от раскаленной земли, гул в голове и жажда.

После одного из таких налетов водитель неожиданно спросил меня, о чем я думаю, когда лежу под пулями, вспоминаю ли. Я ответил, что вспоминаю. Помолчав, водитель сказал, что он вспоминает свои леса костромские. Сказал, что если останется жив, то вернётся на родину и будет проситься в лесники. Возьмёт жену с собой, спокойную и красивую, и девочку, а жить они будут в сторожке. Сказал, что как думает об этом, так сердце у него делают перебои, а водителям это не положено.

Я сказал, что тоже свои леса вспоминаю. Водитель спросил, хороши ли мои леса, и я ответил, что хороши.

Водитель натянул пилотку на лоб и дал газ. Больше мы не разговаривали.