..Когда послы галльские изложили свои требования в том виде, как им было приказано, то сенат, хотя и не одобрял поступка Фабиев и находил требования варваров справедливыми, тем не менее, уступая чувству пристрастия к людям столь знатной фамилии, отказался осудить их согласно своему внутреннему убеждению. Поэтому-то, чтобы не навлечь исключительно на себя одних обвинение за могущее произойти от войны с галлами несчастье, они передают рассмотрение требований галлов на решение народа; тут чувство приязни к лицам и их могущественное влияние оказались настолько сильнее чувства законности, что люди, о каре которых шла речь, избираются еще на предстоящий год в Военные трибуны с консульскою властью. Совершенно справедливо возмущенные таким оборотом дела, галлы открыто и громко стали грозить войною и с такими угрозами удалились обратно к своим. Вместе с тремя Фабиями в военные трибуны выбраны были Кв. Сульпиций Лонг, Кв. Сервилий в четвертый раз и П. Корнелий Малугинский.
Несмотря на близость такой грозной опасности (до того судьба ослепляет умы там, где она хочет показать свою роковую силу), те же самые граждане, которые в войнах с такими врагами, как фиденаты и вейенты и другие соседние народы, прибегали к крайним средствам, назначая неоднократно по требованию обстоятельств диктатора, эти самые граждане теперь, когда шел войною невиданный и неслыханный враг от самого океана и крайних пределов мира, совершенно не позаботились ни о. чрезвычайном начальнике, ни о чрезвычайном наборе*. Во главе государства стояли те самые трибуны, по безрассудству которых завязана была война, и они-то теперь производили набор ничуть не с большею тщательностью, чем это обыкновенно делалось при обыкновенных войнах, даже еще умаляя толки об опасностях настоящей войны. Между тем галлы, когда узнали, что нарушителям святости общечеловеческих прав оказана вдобавок еще и высшая почесть, когда услышали еще и о насмешках над их послами, пылая гневом, которого этот народ не умеет сдерживать, тотчас же поднимают знамена и скорым маршем выступают в путь. Так как пораженное их шумным и стремительным движением население городов в страхе бросалось к оружию, а жители деревень разбегались, то галлы громким криком давали знать, что они идут на Рим, и занимали при этом на протяжении всего своего пути людьми и лошадьми огромное пространство, рассыпав войско вдоль и вширь. Но, хотя и молва, и гонцы от клузийцев, а вслед за ними по порядку и от других народов предшествовали появлению врагов, все же быстрота движения их навела на Рим панику, потому что, несмотря на поспешную отправку словно по тревоге набранного войска, встреча успела произойти у одиннадцатого камня**, в том месте, где Алия, сбегая очень глубоким руслом с Крустуминских гор, впадает немного ниже дороги в реку Тибр. Уже все и по пути, и в окрестностях полно было неприятелями, и народ, по свойству своей природы вообще находивший удовольствие во всякого рода пустом шуме, со страшным воем оглашал все местности диким завыванием и разнообразными криками.
Answers & Comments
..Когда послы галльские изложили свои требования в том виде, как им было приказано, то сенат, хотя и не одобрял поступка Фабиев и находил требования варваров справедливыми, тем не менее, уступая чувству пристрастия к людям столь знатной фамилии, отказался осудить их согласно своему внутреннему убеждению. Поэтому-то, чтобы не навлечь исключительно на себя одних обвинение за могущее произойти от войны с галлами несчастье, они передают рассмотрение требований галлов на решение народа; тут чувство приязни к лицам и их могущественное влияние оказались настолько сильнее чувства законности, что люди, о каре которых шла речь, избираются еще на предстоящий год в Военные трибуны с консульскою властью. Совершенно справедливо возмущенные таким оборотом дела, галлы открыто и громко стали грозить войною и с такими угрозами удалились обратно к своим. Вместе с тремя Фабиями в военные трибуны выбраны были Кв. Сульпиций Лонг, Кв. Сервилий в четвертый раз и П. Корнелий Малугинский.
Несмотря на близость такой грозной опасности (до того судьба ослепляет умы там, где она хочет показать свою роковую силу), те же самые граждане, которые в войнах с такими врагами, как фиденаты и вейенты и другие соседние народы, прибегали к крайним средствам, назначая неоднократно по требованию обстоятельств диктатора, эти самые граждане теперь, когда шел войною невиданный и неслыханный враг от самого океана и крайних пределов мира, совершенно не позаботились ни о. чрезвычайном начальнике, ни о чрезвычайном наборе*. Во главе государства стояли те самые трибуны, по безрассудству которых завязана была война, и они-то теперь производили набор ничуть не с большею тщательностью, чем это обыкновенно делалось при обыкновенных войнах, даже еще умаляя толки об опасностях настоящей войны. Между тем галлы, когда узнали, что нарушителям святости общечеловеческих прав оказана вдобавок еще и высшая почесть, когда услышали еще и о насмешках над их послами, пылая гневом, которого этот народ не умеет сдерживать, тотчас же поднимают знамена и скорым маршем выступают в путь. Так как пораженное их шумным и стремительным движением население городов в страхе бросалось к оружию, а жители деревень разбегались, то галлы громким криком давали знать, что они идут на Рим, и занимали при этом на протяжении всего своего пути людьми и лошадьми огромное пространство, рассыпав войско вдоль и вширь. Но, хотя и молва, и гонцы от клузийцев, а вслед за ними по порядку и от других народов предшествовали появлению врагов, все же быстрота движения их навела на Рим панику, потому что, несмотря на поспешную отправку словно по тревоге набранного войска, встреча успела произойти у одиннадцатого камня**, в том месте, где Алия, сбегая очень глубоким руслом с Крустуминских гор, впадает немного ниже дороги в реку Тибр. Уже все и по пути, и в окрестностях полно было неприятелями, и народ, по свойству своей природы вообще находивший удовольствие во всякого рода пустом шуме, со страшным воем оглашал все местности диким завыванием и разнообразными криками.