Овсянников был человеком полным, высоким, лет 70, с лицом, напоминающим лицо Крылова. Одеждой и манерой держаться он походил на зажиточного купца. Своей важностью, смышлёностью, ленью, упорством и прямодушием он напоминал мне русских бояр допетровских времён. Это был один из последних людей старого века. Все соседи его очень уважали. Жил он со своей женой в уютном домике, людей своих одевал по-русски и называл работниками, и себя за дворянина не выдавал. По привычке Овсянников придерживался старинных обычаев, однако бороду брил и волосы стриг по-немецки.
Продавать хлеб Овсянников считал за грех, и во время голода в 40-м году раздал окрестным помещикам весь свой запас. К нему часто прибегали соседи с просьбой рассудить и всегда слушались его совета. И жену он сыскал по себе. Татьяна Ильинична Овсянникова была женщина высокая, важная и молчаливая. Многие бедняки называли её благодетельницей. Правильные черты лица до сих пор сохраняли остатки её знаменитой красоты. Детей у Овсянниковых не было.
Я с ним познакомился у Радилова и через два дня поехал к нему. Принял он меня ласково и величаво. Мы разговорились о том, как люди жили раньше, и как живут теперь. Против моего ожидания, Лука Петрович Овсянников не стал хвалить старое время. Он припомнил, как были беззащитны однодворцы перед более богатыми и сильными. В том числе вспомнил и моего покойного деда, который отнял у него клин земли. Я не знал, что ответить Овсянникову, и не смел взглянуть ему в лицо.
Рассказал Овсянников и о другом своём соседе, Степане Никтополионыче Комове. Очень любил Комов выпить и других угостить, а если кто отказывался — застрелить грозился. Полюбился ему отец Овсянникова. Чуть Комов его в гроб не вогнал, да сам умер: свалился пьяный с голубятни. Вспомнил Овсянников о том, как жил в Москве, видел там многих вельмож, в том числе и графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, у которого дядя Луки Петровича служил дворецким. Был граф высокого роста и могучего телосложения, каждого человека до своей особы допускал и до всего охотник был. Устроил он как-то собачьи бега, на которые съехались охотники со всей Руси. Всех тогда обскакала Миловидка, собака моего деда.
Я спросил у Овсянникова, любит ли он охоту. Он ответил, что неловко ему за дворянами тянуться — только себя срамить. Очень удивлялся Овсянников современным дворянам: и люди учёные, а в делах ничего не смыслят. В пример он привёл Василия Николаевича Любозвонова, который получил имение в наследство от матери. В первый раз он вышел к мужикам одетый как кучер, а потом стал жить в собственном поместье как чужой.
Подали чай. Татьяна Ильинична заговорила с мужем о своём непутёвом племяннике Мите. Он бросил службу, стал сочинять для крестьян просьбы и кляузы и выводить на чистую воду землемеров. Наконец Овсянников согласился его простить, и Митя вошёл в комнату. Это был парень лет 28, высокий, стройный и кудрявый. Он считал, что стоит за правду, с бедных не берёт и стыдиться ему нечего.
Вдруг дверь отворилась, и вошёл Франц Иваныч Лежень, мой сосед и орловский помещик. Родился он в Орлеане, а в Россию попал во время войны с Наполеоном. На обратном пути он попал в руки смоленским мужикам, которые собрались утопить его в проруби речки Гнилотёрки. Мимо проезжал помещик и выкупил француза у мужиков. От этого помещика Лежень переехал к другому, женился на его воспитаннице, выдал дочь замуж за орловского помещика Лобызаньева и сам переселился жить в Орёл. С Овсянниковым Лежень состоял в дружбе.
Answers & Comments
Овсянников был человеком полным, высоким, лет 70, с лицом, напоминающим лицо Крылова. Одеждой и манерой держаться он походил на зажиточного купца. Своей важностью, смышлёностью, ленью, упорством и прямодушием он напоминал мне русских бояр допетровских времён. Это был один из последних людей старого века. Все соседи его очень уважали. Жил он со своей женой в уютном домике, людей своих одевал по-русски и называл работниками, и себя за дворянина не выдавал. По привычке Овсянников придерживался старинных обычаев, однако бороду брил и волосы стриг по-немецки.
Продавать хлеб Овсянников считал за грех, и во время голода в 40-м году раздал окрестным помещикам весь свой запас. К нему часто прибегали соседи с просьбой рассудить и всегда слушались его совета. И жену он сыскал по себе. Татьяна Ильинична Овсянникова была женщина высокая, важная и молчаливая. Многие бедняки называли её благодетельницей. Правильные черты лица до сих пор сохраняли остатки её знаменитой красоты. Детей у Овсянниковых не было.
Я с ним познакомился у Радилова и через два дня поехал к нему. Принял он меня ласково и величаво. Мы разговорились о том, как люди жили раньше, и как живут теперь. Против моего ожидания, Лука Петрович Овсянников не стал хвалить старое время. Он припомнил, как были беззащитны однодворцы перед более богатыми и сильными. В том числе вспомнил и моего покойного деда, который отнял у него клин земли. Я не знал, что ответить Овсянникову, и не смел взглянуть ему в лицо.
Рассказал Овсянников и о другом своём соседе, Степане Никтополионыче Комове. Очень любил Комов выпить и других угостить, а если кто отказывался — застрелить грозился. Полюбился ему отец Овсянникова. Чуть Комов его в гроб не вогнал, да сам умер: свалился пьяный с голубятни. Вспомнил Овсянников о том, как жил в Москве, видел там многих вельмож, в том числе и графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского, у которого дядя Луки Петровича служил дворецким. Был граф высокого роста и могучего телосложения, каждого человека до своей особы допускал и до всего охотник был. Устроил он как-то собачьи бега, на которые съехались охотники со всей Руси. Всех тогда обскакала Миловидка, собака моего деда.
Я спросил у Овсянникова, любит ли он охоту. Он ответил, что неловко ему за дворянами тянуться — только себя срамить. Очень удивлялся Овсянников современным дворянам: и люди учёные, а в делах ничего не смыслят. В пример он привёл Василия Николаевича Любозвонова, который получил имение в наследство от матери. В первый раз он вышел к мужикам одетый как кучер, а потом стал жить в собственном поместье как чужой.
Подали чай. Татьяна Ильинична заговорила с мужем о своём непутёвом племяннике Мите. Он бросил службу, стал сочинять для крестьян просьбы и кляузы и выводить на чистую воду землемеров. Наконец Овсянников согласился его простить, и Митя вошёл в комнату. Это был парень лет 28, высокий, стройный и кудрявый. Он считал, что стоит за правду, с бедных не берёт и стыдиться ему нечего.
Вдруг дверь отворилась, и вошёл Франц Иваныч Лежень, мой сосед и орловский помещик. Родился он в Орлеане, а в Россию попал во время войны с Наполеоном. На обратном пути он попал в руки смоленским мужикам, которые собрались утопить его в проруби речки Гнилотёрки. Мимо проезжал помещик и выкупил француза у мужиков. От этого помещика Лежень переехал к другому, женился на его воспитаннице, выдал дочь замуж за орловского помещика Лобызаньева и сам переселился жить в Орёл. С Овсянниковым Лежень состоял в дружбе.