Мы с семьей поехали на поезде дальнего следования в соседний город, в гости к родственникам. Мы заняли целое купе. Было жарко и все окна были открыты, я лежал на верхней полке и смотрел в окно, и мне это нисколько не наскучило.
Мимо проносилась и мелькала чужая жизнь, очень интересная, яркая, а иногда и таинственная. Я смотрел, лёжа на полке, на желтеющие поля и зелёные луга, на голубые речки и озёра с одинокими рыболовами и камышах, на синее небо с белыми барашками облаков, которые словно плыли за поездом следом, не отставая и не обгоняя его. Я следил, затаив дыхание, за чужой жизнью, на секунду приоткрывающейся в мимолётных картинках, словно в кинокадрах: вот девочка вышла с тазиком и начала снимать бельё с верёвок, натянутых рядом с крыльцом деревянного дома. Не успеешь подумать о том, кто она, о чём она думает и мечтает, как открывается новая картина: на железнодорожном переезде стоит грузовик с новеньким трактором в кузове, а шофёр говорит что-то старому железнодорожнику, машет руками, и непонятно: ругаются они или смеются.
Answers & Comments
Мы с семьей поехали на поезде дальнего следования в соседний город, в гости к родственникам. Мы заняли целое купе. Было жарко и все окна были открыты, я лежал на верхней полке и смотрел в окно, и мне это нисколько не наскучило.
Мимо проносилась и мелькала чужая жизнь, очень интересная, яркая, а иногда и таинственная. Я смотрел, лёжа на полке, на желтеющие поля и зелёные луга, на голубые речки и озёра с одинокими рыболовами и камышах, на синее небо с белыми барашками облаков, которые словно плыли за поездом следом, не отставая и не обгоняя его. Я следил, затаив дыхание, за чужой жизнью, на секунду приоткрывающейся в мимолётных картинках, словно в кинокадрах: вот девочка вышла с тазиком и начала снимать бельё с верёвок, натянутых рядом с крыльцом деревянного дома. Не успеешь подумать о том, кто она, о чём она думает и мечтает, как открывается новая картина: на железнодорожном переезде стоит грузовик с новеньким трактором в кузове, а шофёр говорит что-то старому железнодорожнику, машет руками, и непонятно: ругаются они или смеются.