tanichh Эрнест Геллнер, как чех по своим корням, обращал свой взгляд и делал самые яркие обобщения на материале не Западной, а Восточной Европы, где современные нации формировались не благодаря, а вопреки существующему государству. В своей книге он исспользует схему с вымышленным народом руританцами, за которыми легко угадываются чехи и империей Мегаломанией, за которой легко угадывается Австро-Венгрия. Руританцы жили сельскими общинами говорили на разных диалектах своего языка, а ими управляла знать, говорящая на языке другой группы. Если руританец выбивался в люди, то он переходил на мегаломанский язык и сливался с мегаломанской знатью. Никакой дискриминации по поводу своего происхождения он не подвергался. Из вожака крестьянского восстания впоследствии сделали героя-мученика Руритании, правда забыли, что сами руританские крестьяне создавали отряды самообороны в деревнях против «разбойника», сами руританцы его поймали и осудивший его судья был руританцем по происхождению. Когда началась индустриализация и крестьяне потянулись в города Мегаломании, там-то они и почувствовали свою общность, почувствовали, что по причине незнания языка они стоят ниже чем городские, владеющие мегаломанским работники. Когда вышедшие из руританцев интеллигенты-националисты начали вести пропаганду «национального возрождения», говорить, что это же наша земля, что руританцы на своей земле не хозяева, а в независимой Руритании они станут хозяевами, то их слова упали на благодатную почву. И национальное движение в конце концов добилось независимости. Для концепции Геллнера характерно противопоставление низкой (крестьянской, устной) и высокой (письменной) культуры. И национализм создаёт практически на голом месте из отдельных элементов низкой культуры новую высокую культуру, которую противопоставляет имперской высокой культуре (типа национальная опера, национальный балет, примеры мои).