Лермонтов внес неоценимый вклад не только в русскую поэзию, но и в прозу. Без его «Героя нашего времени» просто невозможно представить развитие русского реалистического и психологического романа XIX века.
Его Печорин наряду с пушкинским Онегиным открывает целую галерею так называемых «лишних людей».
Порожденная своим временем, насыщенная опытом того поколения, проза Лермонтова до сих пор вызывает восхищение своей неувядающей свежестью. Свободная композиция «Героя нашего времени», при строгой соразмерности его частей, поражала величайших мастеров русской прозы.
Бунин в своих воспоминаниях о Чехове рассказывает, что Антон Павлович мечтал написать хотя бы один рассказ такой, как лермонтовская «Тамань». После этого, говорил он, можно и умирать. Лев Толстой считал, что если бы был жив Лермонтов, то ему, Толстому, и Достоевскому делать было бы нечего.
При всей присущей нашим классикам скромности самооценок остается совершенно бесспорным их искреннее восхищение редкостным талантом Лермонтова, преклонение перед его неподражаемым мастерством.
Answers & Comments
Лермонтов внес неоценимый вклад не только в русскую поэзию, но и в прозу. Без его «Героя нашего времени» просто невозможно представить развитие русского реалистического и психологического романа XIX века.
Его Печорин наряду с пушкинским Онегиным открывает целую галерею так называемых «лишних людей».
Порожденная своим временем, насыщенная опытом того поколения, проза Лермонтова до сих пор вызывает восхищение своей неувядающей свежестью. Свободная композиция «Героя нашего времени», при строгой соразмерности его частей, поражала величайших мастеров русской прозы.
Бунин в своих воспоминаниях о Чехове рассказывает, что Антон Павлович мечтал написать хотя бы один рассказ такой, как лермонтовская «Тамань». После этого, говорил он, можно и умирать. Лев Толстой считал, что если бы был жив Лермонтов, то ему, Толстому, и Достоевскому делать было бы нечего.
При всей присущей нашим классикам скромности самооценок остается совершенно бесспорным их искреннее восхищение редкостным талантом Лермонтова, преклонение перед его неподражаемым мастерством.