Направо, тихо пошлепывая и изредка вздрагивая от невзначай налетавшего ветра, темнела ольховая роща. Налево тянулось необозримое поле. Там, где глаз не мог уже отличить в потемках поле от неба, ярко мерцал огонек. Поодаль от меня сидел Савка. Поджав под себя по-турецки ноги и свесив голову, он задумчиво глядел вдаль.

— Отчего это нынче соловьи не поют? — спросил я его.

Тот медленно повернулся ко мне, взглянул кроткими, задумчивыми глазами на рощу, вытащил из кармана дудочку, вложил ее в рот и запищал по-соловьиному. И тотчас, точно в ответ на его писканье, на противоположном берегу задергал коростель.