Это не может передаться от родных,какие то страхи пррисходятся когда мы что то проживаем,человек может взять шок от случия (и не только)и будет бояться этого в будущем
anfisikmak199
В основе всех наших чувств лежат семь древних, еще дочеловеческих, эмоций — что-то вроде психических инстинктов, которые срабатывают помимо нашей воли. Есть три позитивные эмоции — радость, удивление, интерес — и три негативные — грусть, гнев, отвращение. А седьмая — страх — ни туда и ни сюда: вроде бы негативная, но как бы и не совсем. Бояться неприятно, но мы готовы платить деньги, чтобы нас испугали, потому что страх — это не только седые волосы, трясущиеся поджилки и мокрые штаны, но и нечто очень нам дорогое. У всех человеческих страхов одна основа — страх небытия. Даже не страх, а экзистенциальная тревога, самое тягостное переживание из доступных Чего вы боитесь? Нет-нет, не отвечайте, а то вдруг я начну смеяться, а вы обидитесь — чужие страхи бывают совершенно уморительными. Что может быть смешнее директора компании, визжащего при виде паучка? Только врач, спящий с включенным светом. Смешнее миллионера, паникующего от мысли умереть в нищете? Таксист, который истово молится во взлетающем самолете. Нам бывает очень трудно понять чужой страх, однако мы все прекрасно знаем, что это такое: способность его испытывать находится в прошивке каждого психически здорового человека. Вопрос: «Ты что, вообще ничего не боишься?» — это не столько комплимент, сколько беспокойство, все ли у тебя в порядке с головой. Страхи выглядят очень по-разному, но это только на первый взгляд. Мне нравится версия, что у всех человеческих страхов одна основа — страх небытия. Даже не страх, а экзистенциальная тревога, самое тягостное переживание из доступных — невыразимое, парализующее предощущение небытия, не совместимое с нормальной жизнью. Чтобы избавиться от экзистенциальной тревоги, мы превращаем ее в страх, потому что страх конкретен, постигаем, он имеет границы, с ним можно торговаться и договариваться, с ним можно жить. Есть ли жизнь без страха? Есть. Но недолгая А сам страх живет в амигдале, или миндалевидном теле. Эта древняя постройка в височной доле хранит память обо всем, чего мы боимся, и с готовностью предъявляет по первому требованию. Если разрушить или блокировать миндалину, страхи исчезнут, но вместе с ними исчезнет и радость, и чувство удовольствия, и вообще — эмоции. Все это переплетено в такой сложный клубок, что очень трудно отделить одно от другого. Поэтому пугать себя — как стучаться в миндалину: выйдет не только страх, но и его симпатичные соседи. Эмоциональное оживление — первая причина, почему нам нравится так делать. Есть ли жизнь без страха? Есть. Но недолгая. Например, паразит токсоплазма, чтобы поскорее попасть из своего промежуточного хозяина — мышки в окончательного хозяина — кошку, что-то химичит в мышином мозге — и мышь становится очень смелой. Страх — это сигнализация, которая привлекает наше внимание к потенциально опасной ситуации и заставляет избегать ее. Или мобилизует все ресурсы организма на ее разрешение. Но хорошая сигнализация звучит так, что никому не придет в голову пинать машину по колесу, чтобы насладиться ее звуками. А вызвать у себя страх мы любим. Но не любой, а только некоторые его виды. Например, идешь по темному коридору, и вдруг — треск, грохот. То, что испытываешь в этот момент, еще не настоящий страх, а испуг — резкая реакция на неожиданное. Нет времени выяснять, насколько это опасно, но на всякий случай мобилизуемся. Испуг за мгновение заряжает нейромедиаторами (химические вещества, которые передают электрохимический импульс от нервной клетки. — Прим. ред.) под завязку: норадреналин — для силы и выносливости, эндорфины — для обезболивания, дофамин — для куражу. Ты готов бить и бежать, спрятаться и затаиться. Или как минимум включить свет. Включаешь — а это лыжи. И все тут же прошло. Причем эндорфины ушли последними — как сладкое послевкусие. А если это, например, землетрясение, то в дело идет весь боевой коктейль. Испуг становится страхом — реакцией на то, что мы уже осознали как опасное. И страх, и испуг внешне похожи: вскидываются брови, распахиваются глаза, открывается рот, все лицо вытягивается, ты подаешься назад — и ничего не можешь с этим поделать. Мимика и жесты базовых эмоций возникают без контроля нашего сознания. Но если испуг проходит за секунды, то страх может оставаться на годы, а то и на всю жизнь. Это как любовь и влюбленность: вещи разные, но родственные, и первая может вырасти из второй. Все приматы рождаются с боязнью пауков и змей, и по этой же причине некоторые особо чувствительные котики пугаются огурцов Многие наши страхи передаются по наследству
Answers & Comments
Ответ:
Это не может передаться от родных,какие то страхи пррисходятся когда мы что то проживаем,человек может взять шок от случия (и не только)и будет бояться этого в будущем
У всех человеческих страхов одна основа — страх небытия. Даже не страх, а экзистенциальная тревога, самое тягостное переживание из доступных
Чего вы боитесь? Нет-нет, не отвечайте, а то вдруг я начну смеяться, а вы обидитесь — чужие страхи бывают совершенно уморительными. Что может быть смешнее директора компании, визжащего при виде паучка? Только врач, спящий с включенным светом. Смешнее миллионера, паникующего от мысли умереть в нищете? Таксист, который истово молится во взлетающем самолете. Нам бывает очень трудно понять чужой страх, однако мы все прекрасно знаем, что это такое: способность его испытывать находится в прошивке каждого психически здорового человека. Вопрос: «Ты что, вообще ничего не боишься?» — это не столько комплимент, сколько беспокойство, все ли у тебя в порядке с головой.
Страхи выглядят очень по-разному, но это только на первый взгляд. Мне нравится версия, что у всех человеческих страхов одна основа — страх небытия. Даже не страх, а экзистенциальная тревога, самое тягостное переживание из доступных — невыразимое, парализующее предощущение небытия, не совместимое с нормальной жизнью. Чтобы избавиться от экзистенциальной тревоги, мы превращаем ее в страх, потому что страх конкретен, постигаем, он имеет границы, с ним можно торговаться и договариваться, с ним можно жить.
Есть ли жизнь без страха? Есть. Но недолгая
А сам страх живет в амигдале, или миндалевидном теле. Эта древняя постройка в височной доле хранит память обо всем, чего мы боимся, и с готовностью предъявляет по первому требованию. Если разрушить или блокировать миндалину, страхи исчезнут, но вместе с ними исчезнет и радость, и чувство удовольствия, и вообще — эмоции. Все это переплетено в такой сложный клубок, что очень трудно отделить одно от другого. Поэтому пугать себя — как стучаться в миндалину: выйдет не только страх, но и его симпатичные соседи. Эмоциональное оживление — первая причина, почему нам нравится так делать.
Есть ли жизнь без страха? Есть. Но недолгая. Например, паразит токсоплазма, чтобы поскорее попасть из своего промежуточного хозяина — мышки в окончательного хозяина — кошку, что-то химичит в мышином мозге — и мышь становится очень смелой. Страх — это сигнализация, которая привлекает наше внимание к потенциально опасной ситуации и заставляет избегать ее. Или мобилизует все ресурсы организма на ее разрешение. Но хорошая сигнализация звучит так, что никому не придет в голову пинать машину по колесу, чтобы насладиться ее звуками. А вызвать у себя страх мы любим. Но не любой, а только некоторые его виды.
Например, идешь по темному коридору, и вдруг — треск, грохот. То, что испытываешь в этот момент, еще не настоящий страх, а испуг — резкая реакция на неожиданное. Нет времени выяснять, насколько это опасно, но на всякий случай мобилизуемся. Испуг за мгновение заряжает нейромедиаторами (химические вещества, которые передают электрохимический импульс от нервной клетки. — Прим. ред.) под завязку: норадреналин — для силы и выносливости, эндорфины — для обезболивания, дофамин — для куражу. Ты готов бить и бежать, спрятаться и затаиться. Или как минимум включить свет. Включаешь — а это лыжи. И все тут же прошло. Причем эндорфины ушли последними — как сладкое послевкусие. А если это, например, землетрясение, то в дело идет весь боевой коктейль. Испуг становится страхом — реакцией на то, что мы уже осознали как опасное.
И страх, и испуг внешне похожи: вскидываются брови, распахиваются глаза, открывается рот, все лицо вытягивается, ты подаешься назад — и ничего не можешь с этим поделать. Мимика и жесты базовых эмоций возникают без контроля нашего сознания. Но если испуг проходит за секунды, то страх может оставаться на годы, а то и на всю жизнь. Это как любовь и влюбленность: вещи разные, но родственные, и первая может вырасти из второй.
Все приматы рождаются с боязнью пауков и змей, и по этой же причине некоторые особо чувствительные котики пугаются огурцов
Многие наши страхи передаются по наследству