Во второй половине XVIII в. феодально-крепостническая система в России стала подтачиваться ростом капиталистических отношений. Проникновение товарного производства в сельское хозяйство ускоряло имущественное расслоение крестьянства, особенно в оброчных районах. Сотни тысяч разоренных крестьян порывали связи с землей и искали заработка в неземледельческих промыслах. Этим самым для крупной промышленности создавался рынок труда и другие условия для развития капиталистической мануфактуры.

Ярким показателем начинавшегося разложения крепостнического строя было стремление части помещиков ввести сельскохозяйственные улучшения, а также заняться торгово-промышленной деятельностью. Это свидетельствовало о том, что традиционные приемы организации хозяйства и эксплуатации труда требовали существенных изменений.

По некоторым количественным показателям крупного промышленного производства Россия шла впереди всей континентальной Европы, в том числе Франции, Голландии, Пруссии; русская металлургия продолжала оставаться поставщиком железа в страны Европы. Но в то время как Англия вступила в эпоху промышленного переворота, промышленная техника России оставалась старой. Отсталые формы носили также производственные отношения в таких отраслях промышленности, как металлургическая и суконная. Горная промышленность Урала и суконная промышленность Европейской России были, по словам В. И. Ленина, примером «того самобытного явления в русской истории, которое состоит в применении крепостного труда к промышленности».