Образ ростовщика Гобсека Оноре де Бальзак создает, используя сложнейшую гамму реалистических (вплоть до натуралистических) и романтических приемов. Поэтому повесть, с одной стороны, воспринимается читателем как физиологический очерк, с другой — в ней явно ощущается романтическая сгущенность красок. Это прежде всего касается образа ростовщика Гобсека, в котором, может быть, более чем в каком-либо другом из образов «Человеческой комедии», воплотилось синтетическое единство реалистического и ро­мантического начал творческой манеры писателя.

Реалистическая четкость образа Гобсека достигается писателем за счет создания тщательно выписанного фона сложнейшей социальной эпохи, в контексте которой и разворачивается действие повести, а романтизм ярко и зримо проявляется в гиперболизации и даже фантастичности в обрисовке главного героя повествования. Удачно соединив эти два начала, Бальзак добивается особой рельефности в изображении образа ростовщика.

Историю Гобсека мы узнаем со слов честного и компетентного в коммерческих делах адвоката Дервиля. Ему, из-за рамочной композиции повести, писатель передоверяет рассказ о ростовщике, скончавшемся всего несколько дней тому назад. Используя этот художественный прием, Бальзак добивается подчеркнутой объективности повествования.

Дервиль подробно рассказывает о жизни ростовщика и о своем знакомстве с ним. Читатель даже может составить хронологично точную автобиографию главного героя повести.

Жан-Эстер ван Гобсек родился в 1740 г. в предместье Антверпена. Национальность: мать — еврейка, отец — голландец. В десять лет покинул отчий дом и начал скитаться по свету в поисках счастья и богатства. Побывал в Ост-Индии и Америке. Профессия: определенной нет. («Он все перепробовал, чтобы разбогатеть...») В 1813 г., когда начинается действие повести, ему было 73 года. Гобсек умер в Париже в 1829 г., 89 лет отроду. Этой датой и заканчивается действие повести.

Дервиль очень живо описывает образ жизни, манеры, способ ведения дел и саму внешность Гобсека. Портрет ростовщика и обстановка, которая его окружает, настолько контрастны с его богатством, что у читателя невольно возникает ощущение, будто все это неспроста, что за всем этим кроется какая-то тайна. В облике 73-летнего ростовщика было что-то очень конкретное и в то же время мелкое, ускользающее. Он был похож то на Вольтера, то на дипломата Талейрана, то на хищного хорька, то на устрицу или аккуратную старую деву. Напомним, что таким он предстает перед читателями со слов Дервиля, который глубже чем кто-либо другой из героев повести проник в тайну Гобсека.

Манеры ростовщика, его жесты, походка, механичные и бездушные, вызывают ощущение, что перед вами не человек, а автомат, «золотой истукан», который бережет «жизненную энергию, подавляя в себе все человеческие чувства». Черты живописного лица Гобсека, неподвижные и бесстрастные, «казались отлитыми из бронзы», «острый кончик длинного носа... походил на буравчик». «Лицо этого человека можно назвать лунным ликом, ибо его желтоватая бледность напоминала цвет серебра, с которого слезла позолота. Волосы у... ростовщика были совершенно прямые, всегда аккуратно причесанные и с сильной проседью — пепельно-серые». «Человек-вексель» бегал по Парижу «на тонких, сухопарых, как у оленя, ногах», безжалостно взыскивая по векселям.

Под стать его облику, ускользающему от пристального взгляда, изменяющемуся в за